1. Сказки
  2. /
  3. Салтыков-Щедрин

Сказки Салтыкова-Щедрина (30)



Наполненные сатирой и увлекательными сюжетами, сказки Салтыкова-Щедрина нравятся детям и взрослому поколению. Как высказался сам автор, его рассказы предназначены «для детей изрядного возраста». Необычные произведение, отличающиеся от других сказочных историй, яркими иносказательными образами, многообразием тематик, мудрым содержанием. Читая эти произведения, в аллегорических персонажах животных находишь пороки, присущие самодержавной системе власти.
Время чтения
Время чтения до 5 минут от 5 до 10 минут от 10 до 20 минут от 20 до часу более часа
Сортировать по: посещаемостипопулярностипродолжительностидатеалфавиту
Радоваться б помещику – всего вдоволь! Да был он своим умом небогат, а газета «Весть», где он искал ответа, такового не давала. А вопросом-то помещик озадачился серьёзным: что будет, коль мужик его и далее, как саранча, плодиться станет?
Сколь ни мудр был отец-пискарь, а сын-то его, вырастя, умом всё ж превзошёл! Столь осторожной рыбы в здешних водах старожилы и не помнили! Обустроил пискарь-сын своё житьё так, что мудрёнее некуда. Перво-наперво нору носом выдолбил.
Велика была надежда сего царства, да не сбылась мечта его о заступнике – родиться-то Богатырь родился, да сразу ж спать залёг. Вот и думают свои: спит – знать, так и надо – сил герой набирается! Что ж до чужих – те заранее боятся пробуждения.
Как-то так вдруг случилось, что оказалась совесть, будто тряпка негодная, на улицу выброшенной, прямо под ноги всякому прохожему-проезжему. И никто не поднял её, горемычную, недоумевающую, почему это вдруг она никому не нужна стала
Было ли то приключение испытанием храбрости их и твёрдости духа, нет ли, а только оказались вдруг два генерала на острове пустынном средь океана бескрайнего. Проснулись они под одним одеялом лежащими, хоть засыпали каждый под своим.
Человек к образу гиены издавна испытывает отношение двойственное – ум его то властно притягивает, то вдруг страшно от самого его упоминания содрогается, содрогая и тело. Гиена может предстать человеку обезоруживающе несчастной. 
Пока волк молод был, не раздумывал шибко о смысле жизни своей. Знал: ему, чтоб жить, надо убивать, рвать живую плоть и резать! Но раз, в медвежьих лапах побывав да слова мудреца сего лесного послушав, решил он: а ведь живу я всё ж неправедно!
Прослышал царь зверей, что медведь Топтыгин готов и своё, и благодетеля своего, Льва, имя прославить, и решил он: быть тому! Дав искателю славы чин майорский, послал он его воеводою в отдалённый лес, дабы навёл он там наконец порядок.
Полюбился кисель и барину-хозяину, и всей его семье. Настолько полюбился, что кухарке наказали каждый день его готовить, и чтоб – много! А кисель и рад стараться – сам в рот так и просится: ешьте меня, мне не больно, а, наоборот, приятно!
Сколь раз ни встретятся ёрш с карасём, всё у них встреча спором кончается – можно ль на свете без лукавства прожить? Карась настаивает: можно! А сам ни малейшего понятия о жизни не имеет – ни о щуке, ни об ухе, где его запросто сварить могут.


Живя себе в реке, вела вобла жизнь самую простую и умеренную – вольнодумства избегала, предписаний слушалась, правил не нарушала. Но постигла её обычная для рыбы судьба – была она выловлена, выпотрошена и повешена для провяливания.
Не случайно заяц тот стрелою мчался – спешил он к любушке своей, к невесте, на которой в самое ближнее время думал жениться. Потому и ослушался он грозного окрика волчьего, повелевшего ему остановиться и враз пред очи хищные предстать.
Повторять дважды Трезорке нужды не было – с одного слова понимал хозяина, с одного взгляда. И не взгляда даже – с полувзгляда! И добро хозяйское он стерёг столь ретиво-ревностно, что однажды даже частного, слышь-ка, пристава облаял!
Уродился в той семье сынок особенный – вроде и телом крепок, и с головой в ладах. Только вот поступки совершал, с точки зренья общества, несуразные: бьют дурака на улице – он непременно вступится, хлеба кто попросит – так свой кусок отдаст.
Вид сгоревшая деревня имела такой, что и выть хотелось в голос, и ноги будто сами подламывались от опустошающего бессилья что-либо сделать: дотла сгоревшие избы с клыками печей, устремлёнными в ещё закопчённое небо, обугленные стены.
С той поры, как привиделся тому барану первый сон, потерял он не только своё положение господина в стаде, а вообще – всё: перестал кормом интересоваться, овечками (хоть бы те и были самой обворожительной красы), уютом родного хлева.
Слушая рождественскую проповедь отца Павла, Мария Сергеевна – молодая вдова мелкопоместного дворянина, вспоминала превратности своей странной жизни: выйдя замуж, радовалась она семейной жизни всего-то год, а потом – и навалилось.
Хоть и нет уж, кажется, у коня никаких сил (а с чего им взяться-то – с прелой соломы, что ль?), а всё ж упирается, в струнку тянется – не подвести б хозяина (мужик-то он добрый, не его вина, что непосильно тяжкой работой измучен конь донельзя).
Жили рядом два Ивана – богатый да бедный. И, почасту беседуя (пока время перед сном было), рассуждали они нешуточно, степенно размышляли над вопросами насущными: почему кто так живёт, а другой – эдак, и почему мир таким порядком живёт
Так уж исстари повелось, что Пороки завсегда вперёд Добродетелей поспевают. Всегда и во всём. Только Добродетель в высочайший кабинет войти решится (трижды перед тем подумав да с Совестью посоветовавшись), ан, Порок уж там – и давно!
Слыл ли взаправду заяц глубокомысленным философом – сие неизвестно, но сам себя таковым считал. Любимой темой рассуждений его был разбор вопроса поедания зайцев разными крупными и мелкими хищниками (с вытекающими отсюда выводами).
Жил был старый ворон-челобитчик, который с грустью вспоминал давнишние добрые времена. Когда-то вороны были честной птицей и не промышляли по садам да огородам, когда-то все было иначе. А теперь…
Перед читателем предстаёт грандиозная ночная картина оцепеневших за зиму природных просторов. Очертания спящего под шапкой инея леса, спрятавшихся за сугробами деревень, застывшей равнины едва различимы при холодном свете звёздного неба.
В сказке описан спор между губернатором и предводителем дворянства одной из губерний.
Два мужика, работающих в Москве каменщиками, отпросились съездить домой, чтобы заготовить сено на зиму. Оба недавно женились и переживали из-за малого заработка, постоянной нужды, неурожайных лет.
Сказка представляет собой обращённый к читателю монолог писателя, на главное дело жизни которого был наложен запрет.
Главный герой - выбивающийся из общей толпы чудак, страстно мечтавший пробудить в общественном сознании стремление к созданию прочных устоев на основе свободы, материального благосостояния и творческой самодеятельности.
Сказка знакомит с историей небольшого губернского городка Любезнов. В мастерской игрушек работал робкий труженик Изуверов. Он создавал кукол, но не простых, а подобных людям. Были среди них подьячие: мздоимцы, сладкоежки, драчуны, обдиралы.
Сказка начинается с описания свадебного торжества в честь бракосочетания чижика – отставного майора, сумевшего скопить за годы службы в интендантском ведомстве некоторый капитал, и канарейки – светской кокетки, сверкающей на балах яркими жёлтыми пёры
Была земля, где жили особые прокуроры. Один глаз у них был дреманным, который ничего не видел и недреманный, замечающий пустяки. Как-то родился мальчишечка, который должен был прокурором стать.