Сказки про маму (133)

И была-то девочка хорошенькой, а в подаренной бабушкой красной шапочке – вообще стала как цветочек! Посылает матушка Красную Шапочку к бабушке – о здоровье справиться да гостинец передать. Идёт девочка лесом, а её уже волк поджидает.

 Весь в капризах не хотящий спать мышонок: ты не поёшь, мать, а пищишь! Голос тонок – уши словно буравом сверлит! А был бы голос приятный – заснул бы в минутку! Зовёт тут мать-мышь в няньки утку. Утки кряканье мышонка оглушило.

Набредя со сна на кошку, ей попал мышонок-крошка прямо в лапы, вот беда! Кошка ж рада: вот так да! Поиграю я с тобою в кошки-мышки, милый мой! Но мышонок был не глупый – вспомнил мамину науку. С кошкой незачем играть! – так его учила мать.

Случится же такое! Мимо окна самого обыкновенного малыша (грустящего, что ему нельзя иметь собаку) пролетает самое необыкновенное в мире существо – похожий на большую резиновую игрушку, но вполне живой и очень даже важный Карлсон!

Боясь разбудить няню, Маша тихо стояла у окна, смотря на медленно парящие снежинки. Ворона также смотрела в окно, но с другой стороны – с улицы. Ворона была заядлой воровкой – каждый раз, влетев в раскрытую форточку, она что-то да крала.

Живущая совершенно одиноко девочка Пеппита (если запросто – Пеппи) живёт-не тужит в старом домике, окружённом столь же старым садом.

Вывела раз матушка-медведиха поиграть в лесу своих детушек, да с весеннего тепла так разнежилась – стало в сон её клонить невозможно как. Разморённую, её врасплох застал мужик, и на вид-то хил – да с рогатиной! Увидала мать – нет спасения.

Не стоит детям никогда родительским внимать советам! Коль слушать их, то и милиции как собственных ушей не увидать, где всё так жутко интересно, и руки не погреть костром, в своей квартире разведённым, не стать в болоте капитаном Немо.

Девочка Вера – дикарка и бандитка – мигом перевоспиталась, стоило лишь отцу подарить ей живую обезьяну. Мгновенно став лучшими подругами, две девочки дружно взялись переделывать окружающий мир. Переделку начали с детского садика.

В благодарность за щедрость свою получила девочка от старушки чудо-горшочек – горшочек этот кашу сам варит, ни печь топить не надо, ни крупу покупать. Научила девочка и мать волшебным словам, чтоб кашу варить обоим уметь. 

Жил в некоем городе мальчик не по летам умный да грамотный, оттого и прозванный своими же родителями дядей Фёдором. Любил он зверей разных очень, только вот печаль – держать их дома мать ему не давала. Но так было только до одной его встречи.

Жила семья сапожника Фридриха хоть и тяжко, но счастливо – сын их Якоб уродился красивым, умненьким и добрым мальчиком, всегда готовым помочь всякому в любой беде. Вот вскоре такой случай ему и выпал (правда, спасать ему пришлось себя).

Мангуст был отважен и ловок. Но устоять против взбесившегося водного потока он не мог – стремительное течение тащило его, как щепку, удержаться, вцепившись во что-нибудь на берегах протоки, было невозможно. Мангуст обессилел.

Первым желанием пробудившегося от вечного сна Мамонтёнка было увидеть мать. Но она почему-то не спешила быть увиденной. Подождав и позвав мать раз, и два, и десять, отправился Мамонтёнок на розыски её, где-то и почему-то потерявшейся.

Приучала мать-коза детей своих сызмальства к строгости, требуя, чтоб всегда они зорко вкруг себя оглядывались да прислушивались: нет ли опасности? Уходя пастись, проверяла всегда, заперта ли дверь, помнят ли детки песню матери.

Случилось у Беляночки и Розочки (дочерей бедной вдовы) два знакомства. Сначала – с огромным, но очень добрым медведем (который стал к ним в гости захаживать), затем – с другим, гораздо менее приятным, чем медведь, живым существом. 

Уж пятнадцать лет стоят богатыри на заставе ближней под Киевом. Богатырский цвет весь представлен здесь во главе с Ильёй – Ильёю Муромцем. Сторожат богатыри землю русскую от лихого супостата злого умысла.

Еле дотерпели пять горошин внутри стручка до мига, когда смогут они наконец белый свет увидеть! И вот однажды створки стручка раскрылись – и полетели сёстры врассыпную! Первой горошиной детская рука зарядила трубку для стрельбы.

Бдительно службу несут пожарные, зорко выглядывая с каланчи, не вьётся ли смерч где-то с дымом угарным, пугающий днём и в тёмной ночи. Команда лихая, пожар распознавши, в машину попрыгав, сиреною воя, по улицам мчится отважно вперёд.

Заневолила падчерицу мачеха работою, нет у той ни сна, ни отдыха – старается, как лучше, а мачеха всё равно обязательно к чему-нибудь прицепится и накажет. Помимо прочей работы девочка обязательно пряла шерсть, сидя у колодца.

Мать, из последних сил борясь с нечеловеческой усталостью нескольких последних дней и ночей, пела колыбельную своему единственному ребёнку. Судьба ребёнка была тревожна и неясна – он мог выжить, но мог и умереть. Раздался стук в дверь.

Ко честной вдове Нениле на широкий двор скоморохи раз понаведались, да не просто так – с дальним умыслом. Поприветствовав, спросили дома ль сын её? А Вавила-сын поле засевал о ту пору белою пшеницею. Скоморохи на то поле отправились.

 Угостила девочка ягодами в лесу какую-то незнакомую старуху, а та в ответ на доброту её сердечную подарила горшочек. Горшочек тот только с виду прост, а на деле – самый настоящий волшебный: только скажи нужные слова – и наварит он каши сам.

Вид сгоревшая деревня имела такой, что и выть хотелось в голос, и ноги будто сами подламывались от опустошающего бессилья что-либо сделать: дотла сгоревшие избы с клыками печей, устремлёнными в ещё закопчённое небо, обугленные стены.

Слушая рождественскую проповедь отца Павла, Мария Сергеевна – молодая вдова мелкопоместного дворянина, вспоминала превратности своей странной жизни: выйдя замуж, радовалась она семейной жизни всего-то год, а потом – и навалилось.

Три ежа – семья тихонь погулять отправились лесом, ночью, под луной, с днём трудов управившись. Волки, выйдя на разбой той же самой ночью, с ёжиками под сосной (словно бы нарочно) к носу нос столкнулись вдруг.

Только и нажил дровосек-бедняк, что двоих детей, зато нищета была полная. Но настало время ещё худшее – есть стало вовсе нечего. Мужчине еда нужна, чтоб работать, жене – чтоб дом держать, а дети – их-то ещё зачем кормить? Обуза, да и только!

Стужа стоит столь лютая, что замёрз не только горный водопад – кажется, и сам воздух сгустился до неподвижности, о разной же лесной мелочи (вроде белок, горлиц, кроликов) и говорить не приходится – все они от мороза почти остекленели.

Была Лидинька столь умна, что дед Ириней любил её больше остальных внуков, и, любя, поощрял то подарками, а то и мелкой денежкой. Раз, по делам отправляясь, оставил дед внучке целый рубль, да не железный – серебряный!

В награду за средство, позволявшее шаху и его супруге иметь детей, потребовал маг – магрибинец-волшебник отдать ему ребёнка, что родится у шахини первым. Шах обещал. По прошествии десяти лет маг за обещанным вознаграждением явился.