Сказки про хлеб (70)

Захотелось деду хлеба печёного – и состряпала ему баба колобок из остатков муки. Поставленный студиться, укатился колобок от стариков – решил мир повидать. Разные звери хотели колобка съесть, но лишь хитрой лисе удалось это сделать. 

Отпущенная с подружками, заблудилась было Маша в лесу, да глядь – средь поляны изба стоит добротная. Внутри – никого. Решила девочка хозяина ждать. Дождалась. Оказалось, хозяин избы – медведь. Испугалась Маша, а медведь – обрадовался.

Заигравшись было на улице, позабыла дочь наказ родителей: глаз не смей спускать с братца малого! Как опомнилась, домой девка кинулась – да нету братца, будто б и не было! Но успел углядеть глаз отчаянный, как за лесом гуси-лебеди скрылися.

Топает солдат на родину – в отпуск! Дойдя до одной деревни, почуял, что голоден. Постучав в ближнюю избу и сразу убедившись: здесь его не накормят, пошёл солдат на хитрость. Предложил он хозяйке избы кашу сварить, да не из пшена – из топора!

Не смогли сыны старший и средний вора укараулить, что отцову пшеницу топтал. А вот младший (Ванька-дурак) смог! Рассказал он после ночной стражи своей о чудном коне, жито травившем да им заарканенном, но лишь посмеялись над ним братья.

Дождавшись дня, когда муж надолго уехал, посылает мачеха падчерицу в лес с поручением к сестрице своей, бабе Яге. Девочка отправилась, но сперва, дурой не будучи, навестила свою родную тётушку. Та её и наставила, как ей себя у Яги вести.

Задело под Бережками коня снарядным осколком. Хоть убить не убило, а стал он уже не боец, а калека. Но мельник Панкрат животину выходил и для общих нужд приспособил. А коль конь – общественный, то и кормиться он привык у всей деревни. 

Решился наконец бутерброд: надо б за ворота выйти – вроде прогуляться. Вот и просит булку он, чтоб компанию ему составила. Не в компании, понятно, дело, а просто булка ему давно нравится. Да не случилось у них гуля

Свели было дружбу мужик и медведь, затеяли общие дела. У мужика – ум, у медведя – сила, вот и хорошо обоим. Но хорошо было до той поры, пока не предложил мужик вместе репу сеять. Уговорились заранее, какая часть урожая кому причитается.

Другую б девочку и за меньшее наказали, но не Инге. Стоило красотке-дочери поднять на мать свои огромные лучистые глаза, как та прощала ей самые жестокие, самые злодейские поступки – поступки совсем не случайные, а вполне осознанные.

Жила семья сапожника Фридриха хоть и тяжко, но счастливо – сын их Якоб уродился красивым, умненьким и добрым мальчиком, всегда готовым помочь всякому в любой беде. Вот вскоре такой случай ему и выпал (правда, спасать ему пришлось себя).

Хоть и жила семья дровосека бедно, а всё ж дети вкус шоколадного пряника знали – угостил-таки их однажды барин проезжий за то, что дорогу через лес показали. Вот с тех пор и мечтал Жан – младший в семье ещё хоть раз тем пряничком полакомиться.

Стоило лишь Мафину встать к столу, чтоб начать готовить праздничный пирог, как тут сразу всё и началось! Первой заявилась пчела с горшочком мёду. Мафин был озадачен – он мёда для пирога не просил – кулинарная книга предлагала взять сахар!

Жили мышка, курочка и тетерев вроде б и ладно, но лишь до поры. Случилось раз курочке сыскать зерно ячменное. Обрадовалась курочка: вот и хлеб теперь будет! Только зернышко сначала смолоть надо. Кто зернышко на мельницу снесёт? 

Было ли то приключение испытанием храбрости их и твёрдости духа, нет ли, а только оказались вдруг два генерала на острове пустынном средь океана бескрайнего. Проснулись они под одним одеялом лежащими, хоть засыпали каждый под своим.

Из всех сыновей дровосека этот был самым умным. Но восхищать своим умом семью ему было некогда. Была забота поважнее – постараться, чтобы крикливые старшие братья, дерясь, вгорячах его не затоптали – был он совсем малого роста.

Из трёх сыновей бедняка самый младший считался дураком. Ну, ладно, дурак и дурак, он и не спорил (зато считал, что братьям знать, что он парень – себе на уме, вовсе необязательно). Послал раз отец сына старшего (умного) в лес за дровами.

Заневолила падчерицу мачеха работою, нет у той ни сна, ни отдыха – старается, как лучше, а мачеха всё равно обязательно к чему-нибудь прицепится и накажет. Помимо прочей работы девочка обязательно пряла шерсть, сидя у колодца.

Ко честной вдове Нениле на широкий двор скоморохи раз понаведались, да не просто так – с дальним умыслом. Поприветствовав, спросили дома ль сын её? А Вавила-сын поле засевал о ту пору белою пшеницею. Скоморохи на то поле отправились.

Все на свете короли – меж собой родственники. Потому, когда решили бездетный король с королевой усыновить девочку (осиротевшую нищую принцессу), никто из родни возражать не стал, решив, что негоже благородной крови даром пропасть.

Случилось двум птицам в одно время жить, только по-разному: Вороне (на всю округу разбойнице первой) – на голом дереве за окном, Канарейке же – тоже близ того же окна, но – в клетке, в тёплой комнате. Захотелось Канарейке воли.

Ежедневно встречаясь, считали ёрш с воробьём друг друга если не друзьями, то уж душевными приятелями точно. Зная, что ёрш из речки – не ходок, птах прилетал к нему сам и тогда соблазнял друга всякими вкусностями, если тот пожалует в гости. 

Только и нажил дровосек-бедняк, что двоих детей, зато нищета была полная. Но настало время ещё худшее – есть стало вовсе нечего. Мужчине еда нужна, чтоб работать, жене – чтоб дом держать, а дети – их-то ещё зачем кормить? Обуза, да и только!

Гречиха была красива – но и надменна. Она ни за что не хотела склонить головы даже перед таким мощной силой, как буря. И когда все другие растения закрыли цветки и поникли головками, гречиха упрямо продолжала смотреть в небо.

Не хватало обжоре-сестре до полной сытости только изрядных размеров рыбины. И вдруг удача всё же улыбнулась девочке – из костра, в который она в унынии глядела, вынырнул здоровенный осётр! Глаза обжоры зажглись диким огнём жадности.

Одна мысль день-деньской глодала Аббаса, одна мечта – найти клад, чтоб не пришлось бы ему больше надрываться на пашне, чтоб прокормить себя и семью! И вот однажды, свалившись в тень дерева, закрыл крестьянин тот утомлённые глаза.

Лето в разгаре, сенокосная пора вплотную подошла, и Иван с Фёдором, в Москве на каменные работы подрядившиеся, возвращаются в свою деревню. Хоть вроде и идёт у них дорогой беседа, да вмиг и иссякает – что-то лишь всё плохое в ней всплывает.

Трижды уж пытался мужик голод свой унять, три раза уж к еде приступал – три калача уже умял. Съест калач, себя послушает: сыт ли? Нет, не сыт – тянет живот от голода, крутит и всё тут! Взяла его досада: эка незадача! А дай-ка я ещё баранок поем!

Сорок четыре неутомимых, неугомонных весёлых чижа скуки не знали – вместе играли, вместе трудились и отдыхали. Есть захотели – марш из постелей, живо – на кухню, кашу варить! А понаевшись – тётку-чечётку, как обещали, спешат навестить.

Отца принцы-королевичи любили очень, потому, узнав, что он смертельно болен, сильно опечалились. Но поскольку от одной печали проку – никакого, стали они изыскивать средство, чтоб отца спасло. И пришла им всё ж подсказка, и – вовремя.